Картезианский небоскреб гол. Верх и низ исходной манхэттенской модели ампутированы; серединная часть освобождена от «старомодной» каменной облицовки, забрана в стекло и растянута на 220 метров.

Это как раз тот рациональный небоскреб, который титулованные манхэттенские мудрецы якобы хотели построить и от которого они в реальности держались как можно дальше. Фальшивые цели манхэттенских архитекторов — прагматизм, эффективность, рациональность — полностью захватили сознание европейца.

«Говоришь небоскреб — подразумеваешь офисы, что, в свою очередь, значит — бизнесмены и автомобили...»16. Небоскребы Ле Корбюзье — это бизнес и только. Отсутствие основания (нет места садам Мюррея) и верхушки (нет места соблазнительным посулам конкурирующих реальностей), изящный крестообразный план, открывающий доступ безжалостному солнечному свету, — все это препятствует распространению любых форм социальных взаимоотношений, которые стали этаж за этажом завоевывать Манхэттен. Ободрав защитную архитектурную оболочку, создававшую условия для процветания идеологической истерии интерьера, Корбюзье отменяет и великую лоботомию.

Он ратует за честность в таком масштабу, что достичь ее можно только ценой абсолютной банальности. (Некоторые популярные виды социальной активности не выносят дневного света.) Здесь нет места манхэттенской технологии фантастического. Для Корбюзье употребление технологий в качестве инструмента и расширителя воображения есть злоупотребление. Для него, поклонявшегося из далекой Европы мифу технологии, технология сама по себе фантастична. Она должна оставаться девственно непорочной и может быть использована только в самом чистом виде — тотем, и ничего больше.

Стеклянные стены горизонтального небоскреба заключают в себе абсолютную культурную пустоту.